[Из интервью Брайана Орсера для John Wilson Blades от 21.12.18]
Отсюда (ВК)
ссылка: https://www.youtube.com/watch?v=zW1KaZkBVKM
— Одной из главных историй межсезонья стал переход к вам Евгении Медведевой. Можете ли вы рассказать, каким образом она вошла с вами в контакт?
— Она связалась со мной — очевидно, уже после Олимпийских Игр — и это был один из «тех» звонков. Я был о нем предупрежден. Кое-кто [Хавьер Фернандес] спросил у меня, нормально ли будет, если Евгении скинут мой номер, я сказал: «Вау! Ладно», и затем она мне написала. Я знал, что она будет на шоу в Корее, куда ехал и я — это было шоу Джунхвана [Ча Джунхван — корейский фигурист, ученик Орсера]. Я сказал: «Хорошо, я буду там буквально сутки, посещу шоу утром в воскресенье, так что мы можем увидеться в воскресенье вечером». Мы встретились в моем номере с ней, ее мамой и еще с одним человеком, который нам переводил, чтобы… ну, вы понимаете, ее английский… он хорош, но нам необходима была предельная ясность, чтобы все решить. Это был просто разговор, и, честно говоря, я думал, что это займет около получаса, чтобы прояснить детали переезда в Торонто; прошло три с половиной часа, а мы все еще обсуждали переход. Мы почти не говорили о том, откуда она переходит, об этом она ни сказала ни одного плохого слова. Она знала, что делает это с целью продолжать кататься. Моим первым вопросом было: «Любишь ли ты кататься?», она ответила: «Да, люблю», и я сказал: «Хорошо, теперь мы можем поговорить, потому что если бы ты не любила, то пришлось бы будить эту любовь в себе снова». Это тяжело. Она молодая девушка, и если бы этой любви не было, то ничего не поделаешь — но она любит кататься. Женя была весьма возбуждена предстоящей переменой, и я считаю, она имела смысл — она многому научилась у своих прежних тренеров, действительно многому, это закономерно и очевидно по результатам всех соревнований… Но эти девочки… Мне кажется, они внушали ей некоторое смятение, потому что это невероятно. [Видимо, Орсер говорит о девочках, с которыми Женя раньше тренировалась]
Я был готов помочь ей, в том числе остаться на льду и, возможно, указать ей новое направление развития. Прошлая команда, в конце концов, несмотря на свою гениальность, все-таки тренирует множество детей, которые работают друг с другом в одних группах. На этом этапе Евгения нуждалась в персональном внимании, которое мы были готовы ей предоставить. Это было трудно. Бóльшую часть своего времени я уделял ей — она не знала, как работать самостоятельно. Когда мы вышли на общую «сессию» [тренировку], я сказал: «Увидимся через полчаса», на что услышал: «Но что мне эти полчаса делать?».
— Потому что раньше все сильно контролировалось.
— Да. Тогда я сказал: «Ладно, давай начнем сейчас. *смеется* Начнем с этого» — и мы начали с самых азов скольжения, попутно разъясняя, что именно мы делаем. Поначалу мне было тяжело и трудно некоторым образом сбалансировать время работы с ней и с другими фигуристами, из-за чего я получал от других претензии, но ей было необходимо внимание. Сейчас она хороша и в самостоятельной работе. Я вижу, как она трудится, мне не нужно вести ее за руку. Выход на соревнования после тренировок в нашей, новой для себя системе — это новый шаг. Мы видели ее величие, и я верю, что уже наблюдаются улучшения — вы только сравните ее настоящую с прошлой, особенно с позапрошлым годом, когда она победила в Бостоне [Чемпионат Мира 2016]. Ее тело изменилось.
Я продолжаю повторять ей, что она больше не та пятнадцатилетняя девочка, больше не тот сверхчеловек, как ее называли люди, как она называла себя сама. Когда камеры отключились, а мы все еще сидели в зоне kiss and cry, она сжала кулачки и сказала: «Я должна быть сверхчеловеком», на что я ответил: «Ты человек. Мы пройдем через это вместе, мы прорвемся». Необходимо помочь ей понять новую для себя систему, адаптироваться к ней. Говоря о качестве катания — ей нужно принять кое-что и согласиться. Я напоминал ей об Олимпийских Играх в Ванкувере, о Юне Ким и Мао Асаде. Мао выполняла тройной аксель и в короткой, и в произвольной; у Юны тройного акселя не было вовсе. Юна победила ее в обоих прокатах, совсем немного превзойдя по баллам. Она выиграла не потому, что это был черед Юны, все знают, что эти девушки были соперницами [Брайан, видимо, имеет в виду поочередные победы друг над другом], мы все к этому привыкли. Мне кажется, качество катания Юны становилось с каждым сезоном все лучше, и достигло на тот момент своего пика именно к Олимпиаде в Ванкувере. Мне пришлось говорить об этом с Женей, потому что она начала «мне нужно выучить тройной аксель, я должна сделать четверной сальхов» — конечно, мы работаем над этими вещами, но главное — не упускать из вида, как ты можешь выигрывать, ведь все не сводится лишь к этим прыжкам. Она старается изо всех сил. Ей тяжело отпустить, и это нормально. Когда столько лет с самого начала идешь с одной и той же командой, а затем оказываешься с нами, отпустить все тяжело, и я понимаю это. Мы все очень стараемся. Порой мне необходимо узнавать у нее, что она делала прежде, чтобы включить это в ее систему тренировок, найти компромисс.
— Это было, пожалуй, шокирующе. Российская фигуристка [одиночница], тренирующаяся за пределами России не у российского тренера — это нечто весьма редкое, не так ли?
— Такого никогда не было.
— Да, никогда. Что вы, ваша и ее команда делали для того, чтобы укрепить уверенность в том, что это долгий процесс? Как вы стараетесь отстранить себя из обсуждений — известно, что Женя немного абстрагировалась от соцсетей — как это происходило?
— Социальные сети — это весело и клево, когда катаешься хорошо, когда ты на вершине, когда всем нравится твой костюм, программа, стрижка — что угодно. Но когда оказываешься на более низком соревновательном уровне, чем привык, всем также есть что об этом сказать. Люди начинают тыкать пальцем. Мы стараемся на пределе наших возможностей. Я не говорю, что я стану тем, кто сделает ее чемпионкой вновь, но мы очень стараемся. Я хочу, чтобы она не теряла своей любви к фигурному катанию, чтобы она вновь внесла свой вклад — просто катаясь, анализировала вещи со множества сторон и была терпелива. Я думаю, она понемногу справляется. Она хочет доказать, что сделала верный выбор, потому что, как мне кажется, в ином случае она бы уже не каталась. У нее много фанатов; также есть люди, которые ее фанатами не являются. Во всех видах спорта одно и то же. Мы знаем людей, у которых были «не фанаты», у меня были «не фанаты», и это нормально. Когда я катался, все это не выставлялось на обозрение всему миру, как происходит с Женей. Мой совет им — не читать все эти вещи, ни хорошие, ни плохие *улыбается*. Иногда, начитавшись хорошего, можно стать самоуверенным и зазнаться. Ничто из этого не бывает конструктивным, поэтому лучший выход — просто держаться в стороне.
— Как вы оцениваете прогресс, особенно сейчас, когда на носу Чемпионат России?
— Мы придерживаемся плана. Мы продолжаем придерживаться плана. Каждой соревнование учит нас чему-то, и нам необходимо осмысливать подход, так как мы не можем вернуться к старому. Ей нужно сохранять огонь в сердце, настоящий, не выдуманный, истинный огонь. Это связано с психологией. Это также придет со зрелостью и превращением в молодую девушку. Многие дети бесстрашны — они торопятся делать разные вещи, прыгать четверные, но когда ты становишься взрослее, ты в какой-то момент пересекаешь грань, когда начинаешь думать слишком много, когда в жизни происходят разные вещи, которые бьют по больным местам. С этим нужно уметь справляться, и с этим я пытаюсь помочь. Мы продолжим следовать плану. Мы не собираемся испытывать судьбу, мы пытаемся быть готовыми и собранными. Следующий наш шаг — Чемпионат России.
— Мне кажется, момент, когда она откатает свою программу идеально, станет для нее ментальным переключателем. Возможно, она к этому готова.
— Вы правы, ей это необходимо, и я думаю, она готова. Это действительно будет «тот» миг, которого мы все, включая ее, ждем. Я хочу, чтобы она с этим справилась и пережила свой великий момент.
- Подпись автора
Теперь я могу делать одно из трёх: делать то, что хочу, делать то, что должна, или ничего не делать, а просто сидеть и думать.